Поэзия

[sergulka]

Кинематограф. Три скамейки.
Сентиментальная горячка.
Аристократка и богачка
В сетях соперницы-злодейки.

Не удержать любви полёта:
Она ни в чём не виновата!
Самоотверженно, как брата,
Любила лейтенанта флота.

А он скитается в пустыне —
Седого графа сын побочный.
Так начинается лубочный
Роман красавицы-графини.

И в исступленьи, как гитана,
Она заламывает руки.
Разлука. Бешеные звуки
Затравленного фортепьяно.

В груди доверчивой и слабой
Ещё достаточно отваги
Похитить важные бумаги
Для неприятельского штаба.

И по каштановой аллее
Чудовищный мотор несётся,
Стрекочет лента, сердце бьётся
Тревожнее и веселее.

В дорожном платье, с саквояжем,
В автомобиле и в вагоне,
Она боится лишь погони,
Сухим измучена миражем.

Какая горькая нелепость:
Цель не оправдывает средства!
Ему — отцовское наследство,
А ей — пожизненная крепость!

[Juvefan88]

О,  милый мой друг <...>

Пушкин плакалЪ 

[sergulka]

Людей теряют только раз,
И след, теряя, не находят,
А человек гостит у вас,
Прощается и в ночь уходит.

А если он уходит днем,
Он все равно от вас уходит.
Давай сейчас его вернем,
Пока он площадь переходит.

Немедленно его вернем,
Поговорим и стол накроем,
Весь дом вверх дном перевернём
И праздник для него устроим.

[Staryi_sinyor]

смотрел "Оттепель"?

[sergulka]

смотрел "Оттепель"?

Не. Я сейчас про Шпаликова по радио слушаю, когда с работы еду.

[sergulka]

Куда как тетушка моя была богата.
Фарфора, серебра изрядная палата,
Безделки разные и мебель акажу ,
Людовик, рококо - всего не расскажу.

Среди других вещей стоял в гостином зале
Бетховен гипсовый на бронзовом рояле.
У тетушки он был в особенной чести.
Однажды довелось мне в гости к ней придти,

И гордая собой упрямая старуха
Перед Бетховеном проговорила глухо:
- Вот, душечка, Марат, работы Мирабо!
- да что вы, тетенька, не может быть того!

Но старость черствая к поправкам глуховата:
- Вот, - говорит, - портрет известного Марата
Работы, ежели припомню, Мирабо.
Читатель, согласись, не может быть того!

[sergulka]

Ламарк

Был старик, застенчивый, как мальчик,
Неуклюжий, робкий патриарх.
Кто за честь природы фехтовальщик?
Ну конечно, пламенный Ламарк.

Если все живое лишь помарка
За короткий выморочный день,
На подвижной лестнице Ламарка
Я займу последнюю ступень.

К кольчецам спущусь и к усоногим,
Прошуршав средь ящериц и змей,
По упругим сходням, по излогам
Сокращусь, исчезну, как протей.

Роговую мантию надену,
От горячей крови откажусь,
Обрасту присосками и в пену
Океана завитком вопьюсь.

Мы прошли разряды насекомых
С наливными рюмочками глаз.
Он сказал: «Природа вся в разломах,
Зренья нет, — ты зришь в последний раз!»

Он сказал: «Довольно полнозвучья,
н Ты напрасно Моцарта любил,
Наступает глухота паучья,
Здесь провал сильнее наших сил».

И от нас природа отступила
Так, как будто мы ей не нужны,
И продольный мозг она вложила,
Словно шпагу, в темные ножны.

И подъемный мост она забыла,
Опоздала опустить для тех,
У кого зеленая могила,
Красное дыханье, гибкий смех.

[UncleSam]

Баян канечно, но....
http://youtu.be/8cwfQD9fNHU?t=2m11s

[sergulka]

      Я понял как рожают. Боже
      Когда огромным камнем кал
      Зачавшись по кишкам мне шел
      Все разрывая там, что можно
      Я выл, рыдал, стенал, я пел
      Когда же он на свет явился
      Над ним слезою я залился
      Прозрачной, но он мертвым был


      Вот дождь идет, мы с тараканом
      Сидим у мокрого окна
      И вдаль глядим, где из тумана
      Встает желанная страна
      Как некий запредельный дым
      Я говорю с какой-то негой:
      Что, волосатый, улетим! –
      Я не могу, я только бегать
      Умею –
      Ну, бегай, бегай


      Поляк поляку глаз не выклюет
      Да и чех чеху глаз не выклюет
      Ну если там немножко выклюет
      А русский — он совсем другой
      Он за высокую идею
      Какому хочешь прохиндею
      Глаз выклюет, да и другой
      Глаз
      Тоже
      Выклюет


      Когда здесь на посту стоит милицанер
      Ему до Внуково простор весь открывается
      На Запад и Восток глядит Милицанер
      И пустота за ними открывается
      И центр, где стоит Милицанер –
      Взгляд на него отвсюду открывается
      Отвсюду виден Милиционер
      С Востока виден Милиционер
      И с моря виден Милиционер
      И с неба виден Милиционер
      И с-под земли…
      Да он и не скрывается

[Gianluca Vialli]

 

[Staryi_sinyor]

Александр Галич

За чужую печаль,
И за чьё-то незваное детство
Нам воздастся огнём и мечом
И позором вранья.
Возвращается боль,
Потому что ей некуда деться,
Возвращается вечером ветер
На кру́ги своя.

Мы со сцены ушли,
Но ещё продолжается действо,
Наши роли суфлёр дочитает,
Ухмылку тая.
Возвращается вечером ветер
На кру́ги своя,
Возвращается боль,
Потому что ей некуда деться.

Мы проспали беду,
Промотали чужое наследство,
Жизнь подходит к концу,
И опять начинается детство,
Па́хнет мокрой травой
И махорочным дымом жилья.

Продолжается действо без нас,
Продолжается действо,
Возвращается боль,
Потому что ей некуда деться,
Возвращается вечером ветер
На круги своя.

[sergulka]

Она читала Мураками,
Я Мураками не читал.
Расстались мы чуть не врагами,
А я-то всё любви искал,
Всё осыпал её стихами,
С ней жизнь свою связать мечтал...
И тут вдруг этот Мураками,
А я его и не читал...

PS: Начитаются Мураками
И становятся дураками.



На смерть Х.

Умер хомяк. Умер во сне.
Не объяснил, почему.
Вечером был бодрый вполне,
Утром гляжу — не пойму:

Умер хомяк. Что за дела?
(Ладно уж, скорбь, помолчи!)
А за окном Пасха была —
Люди несли куличи.

Яйца несли. Пасха была!
Муха долбилась в стекло.
Как хорошо — дочка спала —
Можно сказать, повезло.

Я ей скажу: «Он убежал.
Дырку прогрыз — и пока!»
Мне самому, знаешь, как жаль
Маленького хомяка.

[sergulka]

Элегия

Благодарю за каждую дождинку.
Неотразимой музыке былого
подстукивать на пишущей машинке —
она пройдет, начнется снова.
Она начнется снова, я начну
стучать по черным клавишам в надежде,
что вот чуть-чуть, и будет всё как прежде,
что, черт возьми, я прошлое верну.
Пусть даже так: меня не будет в нем,
в том прошлом, только чтоб без остановки
лил дождь, и на трамвайной остановке
сама Любовь стояла под дождем

в коротком платье летнем, без зонта,
скрестив надменно ручки на груди, со
скорлупкою от семечки у рта.

12 строчек Рыжего Бориса,
забывшего на три минуты зло
себе и окружающим во благо.
«Olympia» — машинка,
«KYM» — бумага.
Такой-то год, такое-то число.

[sergulka]

Игорь Фёдоров


Сейчас хорошо бы набраться отваги
И деньги последние взять да пропить,
Но надо купить туалетной бумаги
И к ужину что-нибудь надо купить.
Проблема почти до небес вырастает —
Тут можно и чокнуться запросто, ведь
Есть сорок рублей — на бутылку хватает,
Но я покупаю бумагу и снедь!
Но я покупаю — хоть впору отчаяться;
Своими руками себя же гублю;
Пусть будут довольны мои домочадцы,
А я — ничего, потерплю. Потерплю.


В кухне утренней светло.
На плите шкворчит глазунья.
Поле снегом облито,
Словно булочка глазурью,
Что под кофе хороша
Запоздалыми утрами;
И любуется душа
На пейзаж в оконной раме,
Где под солнцем снег лежит
И глаза слепит до рези;
Где, подтянутый и трезвый,
Лыжник краешком бежит!


Я вроде человек спокойный,
Но вот в последние года
Всё чаще думаю: на кой мне?
На кой женился я тогда?
   Ведь нынче от наездов Светки
   Готов я выпасть из окна;
   Лететь к земле, ломая ветки,
   Чтоб хоть поплакала она!
С тринадцатиэтажной выси
О землю брякнуть тушей всей!
Но подойду к окну, помыслю...
Нет! Слишком жирно будет ей!

[sergulka]

Аня Логвинова

Я выверяла все поступки,
Я так скупилась на ошибки,
Что если вдруг тянула руки,
То лишь в Макдональдсе к сушилке.

Но он повел меня на митинг,
Потом под дождь, потом под зонтик,
Не говоря ни извините,
Ни, разумеется, позвольте.

И я смеялась очень нервно,
А он смеялся симпатично.
Он так смеялся, глядя в небо,
Что даже вылетела птичка.

Был день так долог, путь так труден,
Что уронив за ванну мыло,
Я вдруг решила – будь, что будет.
И вправду – было, то что было.



Говорила: нет не вижу
я совсем ни в ком изъяна,
никого не ненавижу,
разве только Петросяна.
Как жестоко посмеялся
надо мною Петросян,
стала видеть я изъяны
с той поры и там и сям.
Что тут скажешь, едет крыша,
будто что-то бьет под дых
оттого что ненавижу,
ненавижу семерых.
Что же делать, что же сделать,
чтобы лавочку прикрыть.
ЕСЛИ СТАНЕТ СОРОК ДЕВЯТЬ —
ПТИЧКА СИНЯЯ ФЬЮИТЬ.



Оставишь меня ночевать,
выдашь красную майку
с номером двадцать три,
за окном будет много снега.

Я закричу через стену:
а знаешь в Москве
раньше ходили красные
и желтые двадцать третьи трамваи.

Ты закричишь через стену:
Анечка, двадцать три -
это Майкл Джордан!

Ах, значит, сегодня я Майкл,
Майкл В Снегу Засыпай,
Майкл Красная майка,
Майкл Московский трамвай.