Платини: «Я заставил Адвоката гордиться мной»

Легендарный игрок «Ювентуса» Мишель Платини дал большое интервью для Corriere della Sera, в котором рассказал о Джанни Аньелли, Паоло Росси и многом другом:

О номере «десять»:

«Это число имеет свою магию, потому что с самого начала истории футбола оно обозначало всех сильнейших игроков: Пушкаша, Пеле, Риверу. Это число было у лидеров команд, техничных и харизматичных. В мечтах детей нашей эпохи было две звезды: номер «десять» и вратарь, совершенно разные роли. Я потратил свое время, пытаясь обмануть их, вратарей, поэтому я не могу понять любовь к этой роли. Но люди любили их…».

Детство:

«Да, это был волшебный момент для меня. Я ходил в школу, потом играл в футбол, приходил домой, чтобы сделать уроки, а потом заснуть. Я просыпался от чудесного запаха томатного соуса, который предвещал блюдо из макарон. Мы ели его по средам, четвергам, субботам и воскресеньям, потому что мой папа был тренером, в те дни он приезжал поздно, и моя бабушка готовила это особое блюдо, запах которого наполнял дом. Даже сегодня я ищу пасту с томатным соусом, хотя вчера вечером в Кассисе, где я живу, я ел очень хороший Качо э Пепе (паста с сыром и перцем)».

Об Адвокате (Джанни Аньелли):

«Он точно не был для меня другом, он не был тем, кого я похлопывал по плечу, он был на много лет старше меня и обладал непререкаемым авторитетом. Я бы сказал так: я заставил Адвоката гордиться мной. Он тот, кто хотел приобрести меня. Я думаю, он подумал про себя, что это он, а не Бониперти или другие, выбрал меня, и то, что я сделал, было подтверждением того, что он разбирается в футболе, и поэтому никто не может его раздражать по этому поводу. Он позволил мне иметь максимальную свободу на поле и за его пределами. Да, я думаю, я заставил его гордиться. И это делает меня счастливым».

О смерти Паоло Росси:

«Это правда, я звонил Марко, Антонио Кабрини, Зиби Бонеку. Незадолго до этого я видел Паоло в Форте-деи-Марми, и мне не показалось, что он болен. Это был ужасный сюрприз, настоящий шок. Паоло был действительно хорошим, потрясающим человеком. Он не был помешан на футболе, с ним можно было поговорить обо всем. Я как-то украл его сигареты, он очень разозлился. Это были особенные годы, мы хорошо повеселились и много выиграли. Я играл не только с великими футболистами, но и с особенными людьми, многие из которых остались моими друзьями. А в то утро мы снова встретились вместе, чтобы разделить абсурдность того, что с нами нет Паоло».

Об Эйзеле:

«Это ужасно. Ужасные воспоминания. Моменты после матча были душераздирающими. Через два дня я отправился с Гаэтано Ширеа навестить раненых в брюссельском госпитале. Это было ужасное зрелище. Когда ты думаешь, что люди проделали весь этот путь, чтобы увидеть тебя, и так и не вернулись домой, к своей семье… Я почти никогда не высказывался о том дне, я не люблю говорить о чужой боли, но это было действительно ужасно. Моя мать, которая была очень верующей католичкой, всегда говорила мне о фатальности как о том, что вершит судьбами каждого. И это всегда было так для меня. Смерть – это часть жизни, я знаю. И я знаю, что всегда нужно подниматься и начинать заново. Это то, чему меня научили, что у меня в голове запечатлено пьемонтским языком из Лотарингии. Я делал это даже в те ужасные дни, которые всегда со мной».

О скандалах в ФИФА:

«Я ничего не делал, я знал, что мне не в чем себя упрекнуть, я всегда все делал правильно. Я видел страдания своей семьи и близких мне людей. Битва, которую я вел, была против несправедливости. Целью этой кампании было вывести меня из ФИФА. Комиссии ФИФА, которыми «они» управляют, обвинили меня. Как только мы покинули мир футбольных чиновников, которые хотели помешать мне стать президентом, обычное правосудие подтвердило мою правоту. И для меня, конечно, это важно. Вне футбола я выиграл, внутри проиграл. Вот почему я не сдамся, это была несправедливость. Есть люди, которые причинили мне боль, много боли. Меня не очень волнует вселенная ФИФА. Для Инфантино, Чеферина этот мир – все, потому что они не жили раньше, а вне этого мира они никто. Они никогда не играли в футбол. Они, как и Блаттер, стали важными там, внутри этих зданий, и важны только Я страдал десять дней, я боролся, чтобы защитить себя, но вскоре понял, что правда только в том, что меня хотели выкинуть, и все».

О поражении в Афинах:

«Бонек всегда говорил мне, что если бы мы выиграли тот матч, то выиграли бы Кубок чемпионов четыре года подряд. И он прав. Это был финальный, одиночный, очень сложный матч. Звезды не сошлись. Так случилось, к сожалению. Но в этом и прелесть футбола. В то время все могли выиграть, и все могли проиграть. Не как сегодня. Сегодня есть три-четыре команды, которые постоянно выигрывают чемпионаты и кубки, потому что у них больше денег и, следовательно, лучшие игроки».

О работе в качестве президента «Ювентуса»:

«Меня никто никогда не спрашивал…».

 О Межконтинентальный кубке:

«Токио стал местом прибытия поколения игроков, проживших вместе прекрасные годы. Мы выиграли все, и нам просто нужно было выиграть клубный чемпионат мира. Сын Адвоката, Эдоардо, также был в Токио в тот день. Это был решающий матч. Судья берет и отменяет тот мой гол. Тот гол: мяч прошел над головой защитника и с лета в угол. Мне хотелось убить его. Этот жест был актом отчаяния. Что делать: пойти на него, дать ему пару пощечин, убить его, задушить? Меня удалят и я оставлю команду вдесятером? Но как отменить такой гол в финале чемпионата мира? Это голы, которые приходят к вам на тренировках… Но в финале… Как Ван Бастен в решающем матче чемпионата Европы 1988. Это голы, которые путешествуют по миру, которые остаются в истории. В тот день я забил такой красивый гол, а вы отменили его из-за пассивного офсайда, о котором сигнализировал сингапурский лайнсмен? Надо было убить его.Я лег на землю, оперся на локоть, посмотрел на него. Это был жест ненасильственного протеста. Это было не для телевидения, это было чистое отчаяние».

Источник: Juventusnews24