Торричелли: «Моя жена стригла Дель Пьеро. Когда она умерла, я вернулся к столярному делу»

Бывший защитник «Ювентуса» Морено Торричелли рассказал о своём пути — от мебельной фабрики до Лиги чемпионов, о дружбе с Дель Пьеро и боли после потери жены. В интервью La Gazzetta dello Sport он вспоминает, как стал профессионалом, кого боялся в раздевалке, и почему снова взял в руки рубанок.

— Торричелли, начнём с начала. Ваш приход в «Ювентус» — как сказка о человеке, которого поцеловала удача. Расскажите.

«Мне было 22, я играл среди любителей. Утром работал столяром на мебельной фабрике, вечером шёл на тренировки. Это был 1992 год, и у «Юве» было много игроков, занятых в сборной на промо-туре к чемпионату мира в США. Чтобы сыграть товарищеские матчи, вызвали меня и ещё нескольких ребят. Для меня уже само присутствие там было мечтой. Я понравился Трапаттони, который сначала взял меня с командой в Японию, а потом дал дебютировать в чемпионате. Он говорил: «Если не возьмут Верховода, я ставлю на этого парня». Я ему обязан всем. Он решился выпустить в основе совершенно неизвестного игрока в Серии А».

— А как вас приняли в раздевалке?

«Хорошо, они тоже читали мою историю в газетах. Представьте, Баджо в шутку называл меня «Джеппетто». И до сих пор меня так зовут. А для Трапаттони, который тоже был из Брианцы, я был «legname» — то есть столяр».

— Вы были юношей, попавшим в раздевалку, полную звёзд. Кто-то вас немного подавлял?

«Сначала, конечно, я был немного скован. Это был не мой мир, нужно было привыкнуть. Представьте: за три месяца я перешёл от зарплаты в 2–3 миллиона лир к 80. Например, я немного стеснялся Виалли — мы пришли одновременно: он как чемпион Италии с «Сампдорией», я как неизвестный. Потом мы стали друзьями. Помню, он не любил водить, и я каждое утро забирал его, чтобы ехать на базу. Он был как брат и великий капитан».

— В команде был и Зинедин Зидан.

«Зизу пришёл позже, и поначалу к нему было немного скепсиса со стороны ТВ и прессы. Мы продали Виалли и Раванелли, только что выиграли Лигу чемпионов. Я не знал Зидана, но уже на первой тренировке все остались с открытым ртом. Марсельская рулетка, два обводки — и он ушёл. Настоящий фурор. Мы переглянулись: «С какой планеты он прилетел?».

— Но ваш любимец — Дель Пьеро.

«Конечно, для меня он на ступень выше остальных… и не потому, что я предвзят. Мы с Алексом много времени проводили вместе, были одними из самых молодых в команде. Но он уже тогда был чемпионом. «Юве» заплатил за него большие деньги, все говорили, что он — будущее итальянского футбола. Мы сразу подружились, он часто бывал у меня дома. Моя жена, парикмахер, стригла ему волосы. Он много раз оставался у нас на ужин — сколько же мы смеялись».

— Да, Барбара. Болезнь забрала её в 40 лет.

«Ужасная лейкемия. Самое тяжёлое — объяснить это детям. Им было 15, 11 и 10 лет. Врачи сразу сказали, что всё серьёзно, но я сначала решил ничего не говорить семье. Не хотел, чтобы они теряли надежду».

— А вы сами теряли её?

«Я держал всё в себе, притворялся, терпел. Плакал один. Дома и в больнице им нужно было видеть меня сильным. Это был десятимесячный ад. Только в последние дни я сломался и рассказал жене, в каком она на самом деле состоянии».

— Футбол дал вам многое, но жизнь взяла с лихвой…

«Беды случаются со всеми, не только со мной. Всё зависит от того, как ты их встречаешь и как реагируешь. В футболе я прожил сказку, выиграл многое с «Юве». Вне поля у меня была Барбара — 20 прекрасных лет и трое замечательных детей. У меня нет ни сожалений, ни упрёков».

— После её смерти вы полностью ушли из футбола. Тогда вы были тренером, но отказались от нескольких предложений…

«Да, у меня было серьёзное предложение от «Кротоне» в Серии Б, но как я мог его принять? Для моих детей потеря мамы уже была ударом, а если бы мы ещё переехали, сменили дом, город, друзей… Сейчас я бы с удовольствием вернулся к тренерству, может, начну с работы с молодёжью».

— Чем вы занимаетесь сейчас?

«Я снова занимаюсь тем, чем в юности — столярным делом. Помогаю одному мастеру здесь, в Валле-д’Аоста, и с удовольствием строю альпийскую хижину для моей новой спутницы Лючии. Она сыграла важную роль в моём возрождении, принесла свет в мою жизнь, вошла в неё очень деликатно. И с Арианной, Алессио и Ауророй она была очень чуткой. Но для них мама — это и всегда будет Барбара».